Русская художественная эмиграция в Европе ХХ век

Особое внимание уделено трем важным выставкам в Праге, в организации которых принимали участие критики и художники из России. В экспозиции 1924 года Искусство и быт Подкарпатской Руси экспертом выступал С. Маковский; в выставках Русское общество эпохи Пушкина (1932) и Рисунки русских писателей (1933) инициатором и составителем был Н. Зарецкий. В примечаниях к данному разделу диссертант подробно характеризует творческую и организаторскую деятельность С.Маковского и Н.Зарецкого - не только в Праге, но и в Париже, где оба работали позже. В тексте не обойдена вниманием и ретроспективная выставка русского искусства в Праге, подготовленная Славянским институтом и частными собирателями весной 1935 года.

Помимо больших экспозиций, проходивших в чехословацкой столице, в диссертации рассмотрены и персональные выставки русских эмигрантов 1920-х-1930-х годов, живших не только в Чехословакии, но и в других странах Европы, включая и Францию (А. Ганзен, И. и Ю. Репины, Б. Григорьев, Н. Исцеленов, И. Билибин, Ф. Малявин, А. Ремизов и т. д.): в этот период возможность показать свои произведения в Праге привлекали многих выходцев из России.

Далее автор подробно останавливается на деятельности Русского культурно исторического музея (РКИМ) и его картинной галереи, собиравшей исключительно произведения эмигрантского искусства. К концу 1930-х годов художественная коллекция Музея довольно полно отражала не только основные направления изобразительного творчества русских эмигрантов, но и круг их историко-художественных интересов. Там хранились живописные и графические работы, архитектурные проекты, фоторепродукции произведений, находившихся в других собраниях, а также портреты деятелей эмиграции, связанные с ними архивные документы и реликвии, включая театральные костюмы и многочисленные предметы декоративно-прикладного искусства. Художественное собрание РКИМ было отражено в подробном каталоге, составленном В. Булгаковым и его рижским соавтором А. Юпатовым и изданном в 1938 г. в Праге. Из-за нехватки средств коллекция формировалась в основном из даров самих эмигрантов, получаемых при содействии его добровольных представителей в главных центрах русской диаспоры в Европе и в Харбине. Поэтому она отличалась неравноценностью качественного уровня, неполнотой и некоторой случайностью подбора экспонатов, хотя пополнение собрания работами русских парижан в 1937 году взял на себя сам директор РКИМ В. Булгаков. Тем не менее, в Музее были представлены И. Репин, К. Коровин, мирискусники А. Бенуа, М. Добужинский, 3. Серебрякова, И. Билибин, Н. Рерих, а также Ф. Малявин, Б. Григорьев, Н. Гончарова, М. Ларионов, С. Виноградов, В. Масютин, Н. Богданов-Бельский и другие более или менее известные художники из разных центров русской эмиграции. Разносторонняя собирательская и выставочная деятельность РКИМ была прервана германской оккупацией, арестом В. Булгакова (1941) и расформированием Музея с рессеиванием его собраний по многим советским музеям и архивам в конце и сразу после второй мировой войны. В этом же разделе второй главы говорится о других собраниях русского искусства в Праге - в частности, об Архиве славянского искусства при Славянском университете (произведения А. Бенуа, М. Добужинского, К. Коровина, Ф. Малявина, Н. Гончаровой и др.). До сих пор в государственных музеях и частных коллекциях Чехии и Словакии хранится немало работ, созданных выходцами из России, в том числе и весьма известными мастерами руского искусства начала и первой трети XX века.

Как и в случае с югославской ветвью художественной эмиграции из России, чехословацкая группа русских художников-эмигрантов внесла весьма весомый вклад не только в отечественное искусство и искусствознание, но и в культуру и науку страны, которая их приютила. При этом и в Чехословакии, и в Югославии атмосфера, в которой жили и работали русские художники, была весьма благоприятной и благожелательной и в позитивном смысле заметно отличалось от ситуации, в которую эмигрантам из России пришлось погрузиться не только в Турции, но и позже - в Германии и особенно во Франции.

Общий вывод второй главы сводится к тому, что ни трудные обстоятельства временного пребывания русских эмигрантов в Константинополе, ни доброжелательное отношение и почти комфортные условия их жизни и работы в славянских странах Центральной и Южной Европы не смогли отвлечь многих творческих людей из этой среды от горячего желания оказаться в признанных культурных центрах Европы Берлине и, конечно, - в Париже. В конечном счете это и предопределило то, что эти города в межвоенный период стали подлинными культурными столицами Русского Зарубежья.

Это интересно:

Самозванцы и самодержавие в России
Одним из самых удивительных явлений всей истории русского самодержавия является самозванство. С этой проблемой сталкивался едва ли не каждый российский самодержец. Анализ социальных корней самозванщины, социально-утопических идей русских ...

Национальная идентичность и судьба России
"Забеганием вперед" обернулся взлет русской духовной культуры в XIX веке, который происходил на фоне безграмотности и патриархальной ограниченности крестьянского населения России. В условиях, когда основная масса продолжала жить ...

Искусство Африки в творчестве Пикассо
Когда в мае 1907 Пикассо случайно зашел в Этнографический музей в Париже (ныне Музей Человека) в старом дворце Трокадеро и впервые увидел маски народов Африки, Океании, Карибского бассейна и Америки, на него все это произвело огромное впе ...