«Капричос» Франсиско Гойи
И в следующие годы Гойя создает два поразительных в этом смысле портрета: один – портрет посла французской республики в Мадриде, врача, члена Конвента, участника суда над Людовиком XVI Фернана Гиймарде (1798; Париж, Лувр), другой – портрет испанца, либерала и тоже врача Пераля (1796 – 1797; Лондон, Национальная галерея). С первым все было просто и ясно. Гойя впервые близко соприкоснулся с человеком из будущего, из нового мира, созданного французской революцией, человеком свободного волеизъявления, уверенного в своих неотъемлемых правах и готового отстаивать их со всей возможной энергией. Здесь читается дерзкий вызов прошлому. Здесь посол Франции с чуть даже наивной горделивостью позирует перед художником из «страны деспотизма», не забывая картинно отставить в сторону руку, чтобы все видели его трехцветный шарф – знаменитый французский «триколор», приводивший в бешенство тогдашних «тиранов»
Что же касается «Портрета доктора Пераля», то здесь все было сложнее, хотя и отмечено, быть может, не меньшей энергией, но пока по необходимости скрытой, запрятанной в глубине души, скованной тем миром, в котором жил и развивался этот поистине протоякобинский характер. Весьма показательно уже то обстоятельство, что Гий-марде изображен во весь рост, свободно расположившимся в залитом светом поле холста, тогда как композиция портрета Пераля поколенна, поза его несколько скована, жест руки, заложенной за борт жилета в цветочках «a la Robespierre», полон напряжения, а фон – это сгущающийся сумрак, частично поглощающий фигуру, частично же резко прорываемый ее мощно лепящимися объемами. Снисходительно самоуверенному взору француза противополагается отчужденная, пронизывающая и оценивающая сила взора испанца, странное соединение почти высокомерного самоутверждения, презрения к неразумному миру (достаточно обратить внимание на презрительно искривившиеся губы Пераля) и подавляемой, но все же проступающей горечи. Это испанец эпохи позора его страны, осознающий этот позор, трагически переживающий его, полный горечи и злости. Именно накапливающаяся в этом портрете ярость составляет его особое, почти мрачное благородство. И характерно, что эта маска презрения и гнева, это выражение оскорбленной совести Испании будет вновь повторено через год в том «Автопортрете», который Гойя выполнит как общий титул для серии «Капричос».
Собственно, от «Портрета доктора Пера-ля» можно уже непосредственно переходить к «Капричос», но мы чуть отдалим этот переход, чтобы сказать еще несколько слов о тех необычайных полубытовых-полуфантастических картинах, к которым Гойя так привязался в середине 90-х годов.
Как известно, Гойя, даже еще будучи не совсем здоров, вновь начал работать, но не над большими композициями или заказными портретами, а над маленькими картинами. 4 января 1794 года он писал Бернардо Ири-арте, профессору Академии Сан-Фернандо: «Чтобы занять мое воображение, угнетенное созерцанием моих бед, а также для того, чтобы хотя бы частично возместить чрезмерные траты, которые они мне причинили, я написал ряд картин кабинетного размера, где мне удалось сделать некоторые наблюдения, невозможные обычно в заказных работах, в которых не получают развитие ни фантазия, ни изобретательность». Далее Гойя говорит о своем намерении представить их на суд профессоров Академии и просит Ириарте предварительно ознакомиться с ними и выступить «покровителем этих картин и моим тоже». Из следующего письма Гойи, помеченного 7 января, выясняется, что картины были привезены в дом Ириарте, что их смотрели и благосклонно приняли профессора Академии. Но совершенно неясно, что это были за картины. Правда, в том же письме Гойя просит позволения послать Ириарте еще одну картину. «Ту, которую я начал и которая представляет двор убежища для умалишенных (un corral de locos), где два нагих сумасшедших дерутся с бьющим их служителем, а остальные одеты в мешки (подобную сцену я видел в Сарагосе). Я пошлю ее Вам, чтобы она дополнила те, которые уже находятся у Вас». Эти слова Гойи позволили датировать 1794 годом известную, хранящуюся в Академии Сан-Фернандо картину «Дом умалишенных». Однако изображенная там сцена не совпадает с той, которая описана в письме к Ириарте.
Известно также, что в начале января 1794 года Гойя послал в Академию одиннадцать картин, посвященных, как говорилось в сопроводительном письме, «разнообразным народным развлечениям». И вновь неясно, что это были за произведения и можно ли отождествить их с теми, покровительствовать которым Гойя просил Ириарте.
Это интересно:
Первопечатник Иван Федоров
Появление типографского станка – важная веха в истории культуры. До изобретения книгопечатания, по словам академика В.И.Вернадского, «человеческая личность не имела никакой возможности предохранять, хотя бы несколько, свою мысль от исчезн ...
Репин Илья Ефимович
Исторический живописец, жанрист, портретист. Выдающийся рисовальщик. Занимался также офортом и литографией. Родился в Чугуеве Харьковской губернии в семье военного поселенца. Первоначальную художественную подготовку получил в школе топогр ...
Интегративные коды
С беременностью связано множество правил и запретов, которые формулировались в виде советов-табу, составляя обширный пласт женского фольклора. Особенно актуальны эти советы во время первой беременности, игравшей роль своеобразного женског ...