Дом и кров в славянофильской концепции

Статьи » Дом и кров в славянофильской концепции

Страница 3

На основании сказанного можно было бы утверждать, что для человека, обитавшего в культурно-идеологическом горизонте, способном породить славянофильское учение, идеалом Дома был ковчег, если бы не одно обстоятельство.

Домик Афанасия Ивановича Товстопуза или Обломовка во многом напоминает ковчег: в них действительно живет «каждой твари по паре», свято соблюдая заветы единодушия, взаимопомощи, патриархальной простоты; они расположены на периферии обозримого мира, вдалеке от столиц; они не только защищают, но и спасают человека от искушений новейшей цивилизации. Поэтому неотъемлемым для них является элемент религиозного, сакрального предназначения — во спасение души. Однако ковчег — это корабль. При всей своей спасительной прочности он движется и переносит человека из одного царства в другое, из одной эпохи в другую, обеспечивая лишь временную стабильность в глобальных бытийных переменах. По древним мифологическим представлениям, корабльозначал средство перемещения в иной мир, в царство смерти. Герои народных эпосов, идущие не трансцеденции, не преображая, а возвращая к исходному порядку, не могут стать корабельщиками. Образ корабля способен появиться в сознании народа лишь в эпоху дистабилизации, как например, в новгородском былинном цикле ли в сказаниях старообрядцев.

Славянофилы 40-х годов прошдого столетия сумели претворить трудноуловимую привязанность к определенному типу жилища в довольно стройную, монолитную концепцию Дома, который правильнее было бы назвать не ковчегом, а генздом, роль которого — обеспечить безопасность семьи от враждебных внешних сил под спасительным прикрытием, под Кровом.

Аксаков, разбирая в 1847 году «Петербургский сборник» и критически оценивая «Бедных людей» Достоевского, отмечает что «в отдельных местах, истинно прекрасных», автор повести достигает высокого художественного мастерства.

Достоевский, привыкший в 40-х годах к западничеству и преклонявшийся пред Белинским, тронул Сердце славянофила Аксакова и потому, что нащупал своим гениальным художественным чутьем целые сематические пласты архаического сознания, характерного для достаточно чужой ему в социальном отношении патриархальной деревни.

Если Достаевский предчувствовал мощные пласты мифопоэтического сознания, связанные с понятием домашнего крова, то славянофилы были первыми русскими теоретиками Дома. Им удалось осмыслить архаическую модель жилища в ее целостности, а также придать ей определенную аксиологическую и идеологическую направленность. Изображенный Достаевским дом Вареньки Доброселовой (так же, как и опубликованное на год позже описание Обломовки) вполне мог напомнить Константину Аксакову оренбургские усадьбы Ново-Аксаково и Надежино, в которых прошло егодетство.Общийтруди общие досуги влюдской и девичьей, страшные сказки ирассказы,таинственные комнаты,в которых якобыявляются души усопших предков. Нарядус этимобращает на себя внимание и другое: безусловная власть старших по возрастуипо месту в общественнойиерархии,господство авторитетов, прикоторомсвященным оказывался принцип «в тесноте, дане в обиде». Обиданатеснотуи неудобство, понимаемые не только какфизические, но и какморальныекатегории, как стеснениеправ личности, представлялись дерзким своеволием, порожденным гордыней — такого родаситуации С. Т. Аксаков описывает неоднократно. Подчеркиваетон и другое важное обстоятельство: разбросанные в ориенбургских и башкирских степях семейные гнезда буквально спасали людей от мороза и ветра, от дождей и пурги, служили пристанищем для всех нуждавшихся. Поэтому в них царила всеобъемлющая забота, гостеприимство, ласка, ахозяева исполняли роль благодетелей и благодетельниц. В доме человек нге просто живет, а спасает душу, подкрепляя ее молитвой. Поэтому в доме-гнезде, как в освещенном Богом Ковчеге, обязательно найдется место длясокрально пространства. Иногда это целая комната («образная» у князя Пожарского в драме Константина Аксакова «Освобождение Моквы в 1612 году»), иногдакрасный угол, киот с образами и лампадами.В другихслучаях сакральные акценты выводятся за пределы дома истановятся постоянными признаками окружающего пейзажа (« .здесь и там сверкает крест, белеет храм»). Таким образом, создается впечатление, с одной стороны, отождествленности с «нашим» миром — православной «святой Русью», ас другой — защита от невзгод переводится в метафизическую плоскость Спасения.Сакрализация жилого пространства непосредственно вытекала из романтической идеи универсального синтеза, всеединства различных духовных и материальных начал, которое, по мысли славянофилов, можно было достичь,если превратить религию в центральную силу, объединяющую вокруг себя все другие культурные ценности.

Страницы: 1 2 3 4 5 6

Это интересно: