Народные механизмы языковой традиции

Статьи » Народные механизмы языковой традиции

Страница 3

Таким образом, даже в обществах, представляющих собой конгломерат ячеек (общин) бесписьменной культуры и не имеющих вмешивающейся в культурную жизнь государственной надстройки, этноязыковые процессы протекают сложно и противоречиво, в борьбе нейтралистских и маргиналистских тенденций.

Многократно усложняется ситуация этноязыковой традиции в обществе, где есть письменность и государственно оформленные надстроечные институты. Здесь мы можем привести лишь выборочные примеры по отдельным аспектам такого усложнения. Так, в дореволюционном армянском селе, формально одноязычном, фактически действовало трехъязычие: крестьяне говорили на барбаре (диалекте), сельская интеллигенция (священник, фельдшер, учитель), зная барбар, пользовались в общении между собой ашхарабаром (литературно-разговорным языком), священник владел грабаром (церковно-письменным языком) и использовал его элементы в общении с коллегами, в проповедях, не говоря уже о богослужении. Все три языка так или иначе находились в отношениях взаимовлияния, и разные ролевые персонажи и социальные группы занимали в этом взаимовлиянии разные позиции. Можно сопоставить этот уровень различий, например, с различиями между латынью, литературным итальянским и разговорным сардинским, которые отчасти выполняют на Сардинии, судя по литературным данным, более или менее аналогичные функции.

В течение всего периода развития феодальной народности идет борьба за создание письменной нормы, параллельно возникают наддиалектные разговорные койне, но воздействие диалектов прослеживается во всех письменных памятниках. Позиции централов усиливаются по мере роста числа профессиональных церковных и светских словесников, но и маргиналы получают поддержку, в особенности по мере возникновения и роста торгово-ремесленной буржуазии, почти везде довольно пестрой по этническому составу. Да и в рамках церкви еретические движения неизбежно способствуют маргинальным тенденциям в языке. В канун рождения нации, в момент, когда на повестку дня ставится вопрос создания национального литературного языка, национальной прессы, национальной школьной системы, борьба становится особенно ожесточенной и принимает уже характер противостояния не центрального и маргинального, а архаистов с прогрессистами.

Можно привести конкретные примеры из истории грузинского, армянского и ряда других языков XVIII-XIX вв., когда одни круги создавали неимоверно усложненные, изощренные, витиеватые литературные нормы, а другие противопоставляли им столь же экстремальные установки на упрощенчество и реформизм. В наши дни примером сходного положения может служить ситуация вокруг хинди. Когда период противоборства закончен, нормы национального языка устоялись, он общепринят в национальной прессе и школе, начинается новый этап этноязыкового развития, наиболее характерный для современности. Национальный язык довольно быстро сглаживает через школу локальные диалектные различия, если только им (как, например, в Швейцарии) не придается особая самостоятельная ценность.

Однако противостояние централов и маргиналов не прекращается. Оно только переносится для большинства говорящих на страницы произведений художественной литературы, диски, телеэкраны, где нейтралистским консервативным тенденциям культуры официоза и истэблишмента противостоят экстремально-маргиналистские усилия всевозможных оппозиционных субкультур, создающих свои, обычно довольно эфемерные, жаргоны и сленги. Новации вносятся в язык и в результате создания многочисленных профессиональных жаргонов, и в процессе художественного творчества неортодоксальных писателей и поэтов. Интенсивность журналистской деятельности ведет к невысокой языковой культуре большинства рядовых журналистов, так что языковые искажения, просторечия и вульгаризмы неизбежно проникают на страницы даже центральной печати, и часть их со временем становится привычной. Вряд ли нужно ужасаться этому. Язык - это живой организм, он ищет и находит свои пути развития и изменения. Но для понимания этих путей, а может быть, и для поиска возможностей управления ими, как нам кажется, концепция диалектической борьбы языкового централизма и маргинализма может быть небесполезна.

Традиционные общества (преимущественно феодальной формации), отличающиеся устойчивыми традициями письменности и книжности, имеют, разумеется, более сложную структуру передачи языковой традиции, чем те общества, которые состоят почти всецело из общин бесписьменных либо имеют очень узкий и сословно обособленный слой, владеющий письменностью (как это было в Европе в раннем средневековье). Однако в ряде случаев книжность, даже при ее распространении в достаточно узком элитарном слое, приобретает большое значение для поддержания общеэтнических традиций. Мы знаем немало примеров в истории, когда книжность, письменность и все, что с ней связано, окружается особым ореолом почтения и святости. Так обстояло дело уже в древности в Китае, где мораль и мудрость, изложенные в конфуцианском каноне, оказывали решающее воздействие на формирование и поддержание общенародной, прежде всего крестьянской, системы ценностей. Хотя крестьяне и не читали конфуцианских книг, но принципы, изложенные в них, и не только принципы, но даже конкретные предписания, касающиеся, например, норм траура, внутрисемейных отношений, им были известны и понятны. Поскольку книга мыслилась конечным источником всех общественных ценностей, постольку любой документ, любой клочок исписанной бумаги приобретал определенную святость, его нельзя было просто выбросить, даже уничтожение его обставлялось церемониально. Именно письменный текст чаще всего выступал в виде оберега, талисмана, выполнял множество общественных функций, не обязательно связанных с его массовым прочтением и пониманием.

Страницы: 1 2 3 4 5

Это интересно: